grattoir | По границе сказки ходят хмуры

В последнее время, так уж вышло, до Интернета я добирался не так, чтоб особо. Совсем не так. Даже абсолютно проморгал капец с EX.UA (для моих российских френдов — это была наша Греция, где почти всё было и очень удобно бралось. Без рекламы, файлообменников, ограничителей скорости, вирусов, торрентов и прочего и прочего). Пичаль-беда. Ну да я о другом.
И не так, чтобы я всё решил в реале, но прокрастинация и лень берут своё. Плюс надо бы перо размять, вернее, смазать клавиатуру кровью невинных и маслом войны. А учитывая, что за несколько месяцев я прочитал много всякого-разного (слава электронным устройствам имени Библиотеки-Которая-Всегда-С-Тобой-И-Под-Рукой), приобщился к нескольким новым для себя жанрам и писателям, то, если сложится и получится, дальше будут периодически появляться такие себе рецензентно-отзыво-обозревательные посты. Тем более, что у меня тут за спиной висят долги, протяженностью во много месяцев (те же Дубинянская+Еськов), а то и лет (Кульчицкий). Что с одной стороны побуждает, а с другой — напоминает: "Ага, собирался ты уже, собирался, сохранял отрывки, и толку?"

Начну со свежего и хорошего.

"Сказания Меекханского пограничья. Север — Юг", Роберт М. Вегнер.
Это первая часть дилогии (пока дилогии). Вторая, как не сложно догадаться, "Восток — Запад".
Автор, внезапно, поляк, при этом никакого национального колорита я в первой книге вообще не увидел. Американский стиль и размах, очень классический и привычный антураж. Эпическое фэнтези, с примесью героики, пластом мифотворчества и замешанное на большом количестве чернухи и мрачняка.
Тут сейчас будет много букв, если кому интересно быстро узнать, стоит ему читать или нет, под конец идут выводы с краткой выжимкой и советами.

Есть мир с магией, магами, разными странами и племенами, чудовищами, богами и древней историей, как этого самого мира, так и разборок упомянутых богов. Есть сравнительно молодая Империя (привычная вариация на тему Рима), недавно еще поглощавшая окрестные страны, племена и культы, еще недавнее чуть не ополовиненная новыми племенами, а нынче пытающаяся усмирить несварение желудка, возникшее после поспешного и жадного заглатывания слишком больших кусков. Есть внутренние противоречия между разными властями и стратами. Есть старые враги с отличной памятью и новые — с растущей жадностью. Есть отголоски божественных войн и беспамятство имперских граждан, в переваривании и синтезе культов разных богов позабывших настоящую историю этих мест. И есть граница, на которой всегда беспокойно, и до которой всё вышеперечисленное долетает странным и непредсказуемым, но обязательно неприятным образом. Вернее, несколько границ.

Север. Горы, снега, перевалы, ущелья, Ледник. Банды и разные кланы. Горная Стража, которую набирают из местных жителей, а потому на вид её отряды мало чем отличаются от банд, которые они ловят. Да и вообще местные не особо себя ощущают имперскими гражданами.
Четыре рассказа о свежесобранной, "мусорной" Шестой роте и её молодом командире, ставших под конец живой легендой этих мест.
Очень разнообразно и ярко. Карательные походы, вынужденные союзы с врагами, дипломатическая миссия, интриги и предательства, засады, местный вариант истории о трех сотнях спартанцев — весьма насыщенный и куда более яркий, веский, расследование происшествий в захудалой деревушке, бои с демонами и колдунами.
А вообще очень проимперская часть. Пехота отдаёт свои жизни ради беженцев, младшие офицеры срывают интриги и происки зарвавшихся магов, отряд жертвует жизнью и честью ради приказа и страны, а потом возвращает себе свою честь. Ну и всё в таком духе.

Юг. Жара, духота, песок и палящее солнце. Изнывающие от скуки девицы и горячие юнцы, хранящие свои традиции и тысячелетние тайны племена — сейчас между ними и Империей идёт торговля, раньше лилась кровь, еще раньше... Дикие кочевники, упорные торговцы, воины древних племён, чьих лиц не должен видеть никто посторонний, духи, страшные обычаи, пустынные скорпионы, сверхчеловеческое владение оружием, пришельцы из других пластов.
Четыре рассказа о страстях, обычаях, долге и расплате. И о мятущихся душах.

Для начала, лично меня радует сам мозаичный стиль, составление большой картины из рассказов. Иллюзия объема, больше героев, декораций и разнообразия, меньше однообразности. Хороший формат для эпического фэнтези, показывающего жизнь, смерть и быт государств.
Герои... Герои есть, лучше есть в "северной" части, чем в "южной", но очень ясно видно, что герои выступают просто иллюстрациями, отображающими происходящее. Ну или стеклами для наблюдения. Не вдохновляют они.
Язык. Ну, нормальный. Не Олди, но вполне хороший. С другой стороны, перевод порой напрягает — в горах встречаются сплошь "полонины" (возможно, что это, наряду с трембитами, как раз тот самый национальный колорит, так что это вовсе и не баг, а фича), а шаман нечеловеческого племени думает о "контакте", пользуется "служебными духами" и "игнорирует". С местоимениями местами тоже перебор — "она", "ему", "он", "его", "он" запросто может идти подряд в одном-двух предложениях.

Литературные мастерство и одаренность. Очень неровно. Местами даже как-то с этим перебор. К месту и не к месту используются флешбэки, парные флешбэки, двойные флешбэки. Многие одобряют. Лично я люблю мозаично-повествовательную манеру за отсутствие обязательных прыжков в эпичном многотомном тексте по всему четырехмерному континууму и десятку сюжетных линий старков, недостарков, перестарков и предкостарков. Меня такие прыжки раздражают, к счастью, это лишь несколько рассказов, а большая часть привычно линейны.
При всей "проимперскости" первой части, отлично показаны племена с древними и непонятными традициями, племена, которые империя пытается выдавить или перемолоть.
Много психологизма, драматизма и напряженности, причем разнообразных. Повествование то напоминает о "Черном отряде", когда Шестая рота должна из ничего, сообразительности, а также гордости и долга (это вместо жуликоватости и шарлатанства) родить чудо, которое спасёт от смертельного врага и интриг командования с (контр)разведками. То впадает в чернуху, Геймана, Лавкрафта и Кинга, подробно описывая, как сумасшедшие каннибалы обустраивают "уют" своих зимних запасов, обычные жители оказываются монстрами, похлеще чудовищных мутантов, в обычной деревеньке происходит прорыв другой реальности, после которого выжившим годами снятся кошмары. То вдруг начинается сплошной Еськов и политический триллер, с играми да интригами спецслужб, грязными экспериментами местных магических "корпораций", дипломатическими столкновениями и подковерными захватами. Раз — и трагедия, что Шекспир выглядит просто шестнадцатилетним подростком. Вот начался сплошной Фрэнк Герберт, только тут совсем другие "фримены". А потом всё приходит к Камше (в хорошем смысле слова!), когда на лету разворачиваются апокрифы на апокрифы и в жизни всё оказывается не так, как на самом деле.
Однако при этом практически нет ярких героев, они работают скорее как декорации для рассмотрения ситуаций. Проимперскость первой части какая-то очень примитивная, местами даже карикатурная: плохие племена обижают детей, поселян, мигрантов и всех, солдаты же не берут взяток, помогают детям, ловят на лету шпионов, умело истребляют плохишей, истекают кровью, потом, слезами и прочими жидкостями, но останавливают врага последними конечностями, не забывая отдать честь павшим братья, ну и всё такое. Но описывается всё это вполне профессионально и с претензией на реализм, с солдатским юмором и руганью. Повторюсь, по стилю очень похоже на Еськова, просто похуже. Причем тут тоже есть сволочные службы, которые гадят хорошим ребятам-солдатам, но над ними есть понимающие особисты из верхушки "крыс", спасающие задницы хороших ребят, ну и мир пытающиеся спасти заодно.
Насколько понимаю, это всё же такой какой-то хитрый замысел и стилизация, потому что при этом прекрасно описываются пострадавшие от Империи племена, которые когда-то Империи основательно помогли, сражались плечом к плечу с людьми, а через несколько поколений люди успешно всё это забыли и пришли за кровавой данью. Описывается это вплоть до языковых аспектов. Ну не Клемперер, конечно, но в фэнтези не ожидаешь. Да и в "южной" части имперские солдаты показаны куда циничнее и непригляднее.
Однако такие литературные приёмы, ИМХО, из серии саморазрушения. Я в таких случаях вспоминаю "Матрицу" — было бы очень круто, чтобы Нео вдруг выбрал синюю таблетку, и потом два часа экранного времени, до самого конца, никаких агентов Смитов, Морфеусов и т.п. Но боюсь, это было бы малосмотрибельно.
А вот традиции, легенды, ритуалы, описания, "исповеди", философия представителей разных племён описаны просто изумительно. Надеюсь, во-второй книге хорошего (во всех смыслах) будет больше, а плохого (аналогично) — меньше. Судя по всему, там грядут божественные разборки наконец-то.

ВЫВОДЫ.
В общем, настоятельно рекомендую познакомиться с книгой, если вам:
- интересно читать про неведомые земли, племена, странные традиции, древние мифы и то, как история превращается в красивые и лживые легенды;
- хочется разнообразного привычно-непривычного, яркого, местного, аутентичного колорита;
- хочется непривычной психологии персонажей;
- нравится наблюдать, как хороший автор берет известную легенду, сказку, земную базу и вылепляет нечто совсем другое; или угадывать в таких легендах, странах, племенах их прототипы;
- не пугает, а то и интересует богатая фантазия автора в области темного фэнтези — пыток, предательств, мутаций, способов убийств, обмана, провокаций и издевательств;
- интересуют запутанные фэнтезийные детективные сюжеты;
- не напрягает "клюква" в небольших концентрациях;
- нравится эпическое фэнтези, с кучей враждующих и союзничающих по неволе сторон, со сложной историей отношений между этими сторонами, со вставляющими друг другу палки в колеса кланами, гильдиями, ветвями власти и силовиками.

Советую обойти стороной, если:
- хочется развлекательной, приключенческой, юмористической, светлой и доброй литературы;
- хочется ярких героев, в красивом и сложном танце проходящих к вершине;
- не нравится читать про утопление в дерьме, добровольное ослепление, шутки про "третью ногу" и всё такое;
- хочется почитать про эльфов, орков, драконов, магов, жрецов, ведьмаков, богов, пророчества, королей, дворцовые интриги, счастливую любовь;
- раздражают байки про великую империю, отбивающуюся от мелких злобных соседей, или про малые народы, страдающие от захватнических амбиций больших соседей.

И да, отдельное предостережение для любителей эпического фэнтези! Политики в книге очень мало, масштабное сражение — одно, и то показано кусками. Но описывается долго. Куча мелких стычек. Бои с магами и магией вроде и есть, но... Никаких вам молний, файерболов, волшебных палочек. Мастера непонятного оружия, медитации и сложные техники, бои "один человек против десятка" — только в "южной" части.

Ну и напоследок, собственно, ЦИТАТЫ.
Которые меня чем-то заинтересовали. Где-то характерностью, где-то колоритом, где-то внезапностью. "Грубый натурализм" не цитирую. Особо спойлеров нет, но в каком-то смысле раскрытие сюжета присутствует. Язык и перевод оценить вполне можно.

Он чувствовал его, как чувствуют воткнувшуюся в тело занозу, дыру в свете, тьму на тропах духов, движущуюся быстрее нападающего медведя.

— Понимаю. Как он выглядит?
— Темные волосы, голубые глаза...
— Я имел в виду рост и вес, госпожа Элланда. Я не хочу его сватать — только убить.

Молодой стражник дернул кадыком. Он и сам бы охотно сплюнул, избавившись от кома густой, липкой флегмы, забившей горло, но не мог. Как правило, офицеру позволено куда больше, чем солдату. Лучшая плата, лучший постой, лучшие порции из общего котла. И право сплевывать, когда пожелает.

И я знал, что о них разобьется и следующая атака, потому что те, кто против них стоял, хоть и были прекрасными воинами, не обладали и каплей такой обреченности. Кочевники шли за добычей и пленниками, но, чтобы насладиться тем и другим, им пришлось бы пережить битву. И тогда я понял, что это значит – быть жителем империи, и как южанам удалось ее выстроить. С того момента я никогда никому не разбивал головы, если называли меня меекханцем. Самое большее – расквашивал нос.

Потому, жрец, скажу тебе так: пока наши судьи могут сажать меекханских аристократов в ямы, до тех пор вессирийцы будут считать себя частью империи. Нарушьте границу и убедитесь в этом.

Все как будто бы ясно. Борехед показался им издали, безоружным, неся зеленую ветвь, и ожидал теперь, повернувшись спиной. На универсальном межрасовом языке гор это означало как минимум «не хочу битвы, хочу разговора». Но из-за ошибок в истолковании таких жестов эти горы и носили название Красных Вершин. Кеннет шел, раздумывая: успеет ли он в случае чего выхватить меч?
Он прошел мимо ахера и развернулся. То, что увидел, вполне стоило риска. Для представителя своей расы Борехед был высок: полных пять футов роста; а ко всему прочему, не имел ни единой черты, характерной для приземистых кряжистых тел его народа. Наоборот, был он худощав и жилист, будто старый волк. Под темной кожей перекатывались узлы мышц, напоминавшие сплетения угрей, кишащих на мелководье. Глубоко посаженные глаза посверкивали под выступающими надбровными дугами, а выдвинутая вперед челюсть пугала мощными клыками, заходящими аж на верхнюю губу. Не только спина его, но и все тело покрывали шрамы. Некоторые же из них были окрашены голубым, красным, зеленым и черным. От этих разноцветных, извивающихся узоров рябило в глазах. Согласно традиции, кожу его украшали татуировки, представлявшие историю жизни их владельца от рождения до получения статуса великого шамана. И большинством историй, которые рассказывало о Борехеде его тело, можно было пугать детей.
<...>
– А ты слышал о доверии?
– Ага. – Офицер кивнул, красноречивым жестом положив ладонь на рукоять меча. – Самая смертельная болезнь в здешних горах.
Ахер засмеялся во всю глотку. И это звучало почти по-человечески.
– Хорошо. И мудро. А что скажешь на это?
Взял горсть снега и протянул его перед собой. Через миг снег растаял, и в ладони ахера осталось немного воды. Борехед плеснул ею между ними.
– Пусть льется вода вместо крови.
Кеннет с трудом скрыл удивление. Борехед предложил ему Узы Воды, один из старейших ритуалов ахеров, признаваемый даже самыми яростными из их фанатиков. Он отцепил свою флягу и вылил несколько капель на то же место.
– Пусть льется вода и кровь наших врагов.
Ахер усмехнулся.
– Ты знаешь обычай. Это хорошо. Теперь можем поговорить. Зачем вы пришли?

Она была… она и сейчас дочка моего лучшего друга. Я знал ее с рождения. Носил на руках. Она из рода вождя, и только другая женщина из этого рода может отворить ей двери в Дом Сна. Но никого из них нет на расстоянии нескольких дней пути. Потому мы не поим ее, чтобы умерла как можно быстрее, вот только она… не желает умирать. Держится за жизнь и кричит. Почти беспрерывно, – добавил он тихо.
И словно в подтверждение его слов, из пещеры донесся скулеж, от которого зашевелились волосы на голове.
Кеннет взглянул на шамана и быстро отвел глаза. Он не хотел помнить выражения его лица. Слишком хорошо понимал, что когда встретятся они снова – уже не будут разговаривать, наверняка не будут.
Но этот миг миновал очень быстро, так быстро, что Кеннет не был уверен, не померещилось ли это ему, потому что перед ним снова стоял Борехед – Мясник из Рвиф. И он непроизвольно дрогнул под тяжестью этого взгляда.

Граф спросит одного-двух вождей, не заинтересованы ли те в покупке зерна, ибо, мол, позже станет говорить об этом и со мной. Причем предложит настолько низкую цену, что те сразу же согласятся. Конечно, необязательно речь пойдет о зерне, это может оказаться солонина, фасоль или горох – или вино. Неважно… Ты слушаешь, жрец? Вот так ведут политику. Не лупят молотом между глаз, но умащивают тропку медом, чтобы зверь сам пришел, куда нам нужно. После такого часть кланов придет к выводу, что империя не чувствует себя в опасности, коли вместо того, чтобы копить провиант в замках и твердынях, делать запасы в городах – готова продавать его за бесценок. Те, к кому посольская пара не подошла, почувствуют себя обманутыми и будут готовы вцепиться в горло тем, кто может что-то получить от таких переговоров. Кому-то мимоходом предложат закупить прекрасное оружие по хорошей цене, а соседи сразу же примутся глядеть на него волком. Не будет коалиций родов, готовых сражаться с врагом под знаменем Сетрена.

Мужчины кривятся, словно от зубной боли, лишь когда разговаривают о хворях или о женщинах. Настоящих женщинах, конечно же, а не о постельных игрушках.

Много раз им приходилось посещать такие деревеньки, лежащие на отшибе, в местах, где заканчивались торговые пути. Люди, которые в них обитали, чаще всего воспринимали империю как не то проклятие, не то миф, поддерживая контакты с миром лишь через посредничество иногда наезжающих купцов и сборщиков налогов – когда те иной раз захаживали туда, сопровождаемые вооруженным эскортом. Обычно там солдат Горной Стражи встречали хмурыми лицами и враждебными взглядами, со значением потрясая вилами и топорами и, похоже, мало понимая, чем Стража отличается от банды разбойников. Но такое-то поведение и означало, что в деревне все в порядке. Подобный образ подходил бы к рассказам Берфа. Сельцо, населенное молчаливыми, хмурыми, враждебными и своенравными горцами.
А вот если местные сердечно улыбались, зазывая на ночлег и угощение, уверяя одновременно «господина офицера», что «никаких разбойников здеся ни слуху ни духу» и что «усё в порядочку», тогда Кеннет улыбался настолько же широко, отговаривался обязанностями и отступал с ладонью на рукояти меча, чувствуя нехороший свербеж между лопатками. Как нынче, например. Именно посещая такие вот места, он и приобрел привычку носить щит за спиной.

«Пустыня именно такова», – подумалось ему. Божий океан, эоны длящийся шторм, чья ярость радует лишь богов. Он – привычное развлечение Бессмертных, вроде вырастающих из-под земли горных цепей, суши, затопляемой океанами, неспешно ползущих ледников. Все прочее: разумные расы, конфликты, войны, династии, царства и империи – суть пыль, недостойны они даже взгляда. Люди же своими навязчивыми молитвами, храмами и торжествами, выплескивающими на улицы истерические толпы в жалких процессиях, совершенно зря пытаются обратить на себя внимание пантеона. Ибо если боги отведут взгляд от странствующих пустынями миражей и сосредоточат его на ползающих по лицу их любимого мира насекомых – тут-то и начнутся настоящие проблемы. Тогда окажется, что там, где вековечной песней шумели тенистые пущи, – выросли города: огромные язвы, полные ошметков грязи, мусора и нечистот. Тысячелетние дубы пали под ударами топоров, реки сделались мутными от отходов, горы исчерканы шрамами врезанных в камень дорог и туннелей. А вокруг – гремят войны, храмы рвут друг другу глотку, земля превращается в липкую от крови грязь. Ибо мы – словно короеды, которые точат прекрасную деревянную статую, и от нас нужно избавиться.

– Лед в венах, сердце из огня, – повторила она. – Так говорят о людях, которые никогда не утрачивают контроля и остаются при этом отважными, искренними и благородными. Таких людей окружает уважение и почет. Другие без колебаний идут за ними – в труде или в битве. Такие черты облегчают жизнь. Такой человек наверняка мог бы держать в доме прирученного волка, льва или… воина иссарам.

Не это ли повторяли жители восточного Айрепра, когда несколько сотен воинов сошли на равнины, чтоб отомстить за смерть близких или найти собственную? Нет в том нашей вины. Мы лишь жертвы, невинные и благородные в своей добродетели. – Она сложила руки на животе, прихватив рукояти сабель. – Так всегда у твоего народа? Превращать вину в чувство обиды? Это, полагаю, легко и просто позволяет просыпаться по утрам с убежденностью в собственной возвышенности над остальным миром и с уверенностью, что всякий проступок можно оправдать.

«...Разве ты не знал, что я тот, кто я есть?» — ответил скорпион и заплакал, как плачут скорпионы — одними движениями клешней. А потом ушел в пустыню, чтобы умереть. Но пустыня, оскорбленная убийством, не желала принять его тела, смолола его в пыль и бросила в большой, пустой распадок, который постепенно наполнился белым песком из мириад пустых скорлупок последующих поколений скорпионов.

Я пытаюсь рассказать тебе, как оно: родиться и быть воспитанным среди иссарам. Взрослеть, слушая рассказы о Войнах Богов не как сказки, милые истории перед сном, но как правду, передаваемую из поколения в поколение теми, кто там был. Кто видел первое прибытие, кто смотрел, как дерзость, гордыня и отсутствие понимания привели к оскорблениям, а оскорбления – к войне. Были свидетелями предательства и верности, падений и взлетов, гнева и милосердия. Каково ребенку засыпать, выслушав несколько таких сказаний, а просыпаться – зная, что вросли они в твою душу. Прежде чем тебе исполнится шесть лет, ты отбываешь покаяния за Предательство Вирконна, постишься, чтобы почтить Смерть Лайны, медитируешь, пытаясь понять, что склонило Френдала из Ганн к переходу на сторону врага. Каждые пять лет наши женщины выходят в пустыню, чтобы посыпать головы прахом, повторяя танец Кве’нны, тот, которым она одарила мир после гибели своего ваанн. Мы так и не знаем, кем или чем был или было то ваанн, но, видя ее танец, наши предки поняли, что, как бы мы ни разнились, боль и страдания – одни и те же. Что они объединяют нас. Помним мы и страдание Реагвира, который дал увлечь себя ярости битвы и не пришел на помощь Кай’лл. Боль от ее смерти почти лишила его разума. Нам пришлось выступить против него с оружием в руках, чтобы удержать от уничтожения целого континента.
Она прервала себя, напряженно глядя на мужчину. Он все еще ничего не понимал.
– Живя здесь, ты принимаешь на себя грехи предков, потому что, хотя в Войнах Богов смертные значили не больше, чем пыль, в конце концов именно они оказались важнее всех. Это они сказали: «довольно». Да, таращи глаза, кривись, человек с равнин, – говорила она все быстрее. – Потому что это совсем не то, что рассказывают вам жрецы, верно? Доблесть и мерзость в тех войнах находили себе место по обе стороны. Потому если ты рождаешься как иссарам, то живешь в этих горах и укрепляешь тело и дух, чтобы обрести военные умения, благодаря которым будешь готов к возвращению. Молясь и медитируя, ты достигаешь равновесия между тем, чего желаешь достичь, и тем, чего достичь можешь. Мать поет тебе колыбельные-молитвы, выжигающие клеймо у тебя на сердце, пока не становятся они частью тебя самого. Ты учишься, что тропа, ведущая к искуплению, всегда узкая и скользкая, что лишь лучшие могут ею пройти. А потому ты стараешься, как старались и твои предки. Прежде чем исполнится тебе двенадцать лет, ты знаешь все шестьсот двадцать две молитвы, что составляют кендет’х. Молитва за грех гордыни, злости, лени, гнева, молитва за ошибки рода, племени, народа, молитва на смерть друга или врага, о здоровье, о хороших сборах, о благополучии в браке, о доброй смерти. Все время повторяют тебе, что всякий чужак – это опасность, не враг, врагов можно просто убить, но опасность потерять душу, остаться пустой скорлупой, ослабить племя. И обещают тебе, что после смерти твой кусок души будет поглощен душой племени и останется в безопасности до самого искупления, когда все возродятся свободными и счастливыми людьми. Разве что все племя погибнет. А потому ты должен изо всех сил стараться, потому что заботишься не только о том, что суще, но и о душе всех своих потомков. И нет для тебя иной дороги.